В конце концов, все по-настоящему грандиозные затеи в начале казались сумасшествием.
Искрящиеся снега под бездонным голубым небом серебром у ног рассыпались, а облизанные северным солнцем горные пики были столь прекрасны, столько и недостижимы. Взгляд упал ниже, и там, далеко, чернели в тиши хвойные деревья, заботливо укрытые пушистым холодным покрывалом, и ничего, кроме девственной природы, не было видно на десятки, а то и сотни миль вокруг. Белоснежный, голубой, синий, серый, черный и оранжевый, но не солнечный, а холодный, небесный – вот и все, из чего была соткана окружающая реальность.
Что-то едва внятно шепчут губы, но слов не слышно – они утопают в стальных облаках, что могучими крыльями огромной птицы закрыли в миг небосвод, и уставшие от блеска сугробов глаза наблюдают рождение бури. И его – настоящего демона. Беззвучной поступью лаская невидимые тропы, ступая невозмутимо на мягких звериных лапах, пепельный призрак с горячим дыханьем, чьи глаза – то единственное, что видит она в лютых шквалах разгулявшейся, обезумевшей стихии. Царь зверей на высокогорьях, существо, что ступает по облакам, с холодным разумом и горячим сердцем, приближается неумолимо, без спешки, с достоинством.
Прыжок хищника подобен полету, и на миг кажется, будто за спиной зверя раскинулись невесомые снежные крылья. Острые когти впиваются в тело, молча хозяин гор склоняется над телом, впиваясь клыками в теплую плоть, и только с ними к ней приходит Смерть.